Ветер порывистый бьется в окошко,
Гнутся деревья до самой земли.
В доме мяукает черная кошка,
Где-то завыли вдали кобели.
«Будет покойник», - сказала старуха,
Охнула, с крестным движеньем ложась.
В сердце моем и пустынно, и глухо.
Все замолчало: и трепет, и страсть.
Скрипнула дверь, и метнулась кошара
В узкий проем, и является зверь
Страшный, огромный, на лбу, словно фара,
Свет так и брызнул, захлопнулась дверь.
«Кто ты, медведь, не медведь, а страшило?» -
Я говорю, нет и страха в душе.
«Я за покойником, где он тут, милый».
«Ну проходи, коль страшило, зашел
Нету покойников в этом жилище.
Малость ошибся ты, старый дурак.
Слышишь, бабуля храпит, даже свищет.
Я же не сплю. Ну садись, коли так.
Водки попьешь, или чаю, иль кофе?»
Старый взъерошил на черепе шерсть.
«Нету покойников? Что же, мне пофиг.
Мне и живого по силам унесть»
«Что ты, дурила, пей водку, не бойся.
Я тебя, дурень, в обиду не дам
И помогу отыскать в околотке
Мертвых людишек, мужчин или дам».
Старый задумался: «Ладно, плесни-ка.
Знаешь, не пил я с людьми никогда.
Хоть погуляю разочек я с шиком.
Хочешь, я свистну пять телок сюда».
Я промычал. Свистанул старикашка.
Ведьмы-старухи примчались тут вдруг.
«Хоть бы молоденьких вызвал, дурашка».
«Будет, как надо – красавицы, друг».
Ведьмы, все пять, превратились в красавиц.
Прелесть все формы: и ноги, и грудь,
И ягодицы, и бедра – на зависть
Многим моделям. «Естественней будь», -
Мне говорит старикашка, уж пьяный.
Я, позабывший про женскую плоть,
В жизни не видел таких изваяний.
Скованность трудно мне перебороть.
В танце кружились молодки игриво.
Я от стыда (Их так много!) сгорал
Видел я диво, смотрел я на диво,
Но ни которой я не подыграл.
Пьяный старик вдруг заснул за бутылкой.
Ведьмочки сдернули весь мой наряд
И прижимались телами так пылко.
Я же крепился, как пленный солдат.
«Дело нечисто, убьют ненароком,
Не поддаваться б на женскую плоть», -
Думал я трезво, подсматривал оком
За старикашкой. «Проснулся бы хоть».
«Сгиньте, нечистые», - встала старуха
( Я у нее здесь снимаю жилье ).
Голос мне, будто ударился в ухо.
Пусто вдруг стало: мы с бабкой вдвоем.